Правое крыло орды. Полдень 19 числа. Болота.

Аядун разожгла по кругу девять костров на самом краю болот.
Аядун зарезала ритуальным ножом перед каждым из костров по барану.
А потом закружилась вокруг себя, одновременно двигаясь по кругу. То истерично завывая, то переходя на шепот она призывала духов на помощь.
-Духи степные,духи лесные, духи водные, явитесь ко мне, явитесь сюда. Явитесь ко мне ферры и гулли, приди обитатель пустынь, Шамаш. Буэр, Дагон и Асмарт вас вызываю я.

Несколько шаманов, всё более и более впадая в экстаз от  этого зрелища, также стали кружиться и завывать. Другие задули в свирели и забили в бубны. И степные духи услышали шаманку. Небо вдруг потемнело, как будто покрасили его чёрной краской. Задул ветер и несколько небольших смерчей явились и заходили кругами вокруг кострищ.
Аядун вдруг взвизгнула и упала ничком в самом центре огненного круга.
Так она лежала долго. Потом поднялась, подошла к шаманам и сказала:
- Они здесь. Они помогут нам. Идём немедленно. Мы пройдём сквозь все болота туда и обратно. Мы проложим гладкую дорогу нашим непобедимым багатурам.

Отредактировано мармадон (23.08.2012 16:53:37)

- Нет, не заподозрил, ваше Святейшество.
Хэйт был таким терпеливым, что будь в зале Нар, он бы почуял неладное. Но лорда-шпика не было, и понтификам приходилось справляться самим.
Перепалку король просто переждал, планируя в уме, как воплотить предложенное Брентом. Эти папугаи напоминали ему Магистрат Криптхольма, а Магистрат раздражал, как раз именно обилием времени, которое он жрал. Необходимостью самоутвердиться, растущей, как грибы, из каждого безродного, получившего от народа какие-то там "права", подонка.
- Но мы говорим о нынешней ситуации, а не о прошлом. И сейчас я благословлен вами на борьбу, а значит, ваша святость, Верховный понтифик, благоволение Избавителя к вам, не дадут мне сделать ошибок. И вы, ваши святейшества, буде ваше на то желание, получите от меня даже письменные объяснения о том, как трагично складывались события того вечера, и почему король Ваэд Первый не стал убивать послов.
Это он действительно мог, - заставить канцелярию красиво отписаться. А посольство от императора именно и было посольством - неприкосновенным по все еще действующим между городами и странами правилам переговоров. Он дал это понять понтификам, намекнул на низость предложенного ими, и ухмыльнулся в душе.
- Сейчас речь о том, что людям следует объединиться вокруг веры. Нужна очистительная борьба, в которой мы защитим души людей, поход, цель которого - не только тело, но и дух, - вот о чем я говорю. И, возможно, перед лицом такой угрозы вы найдете силы в себе забыть на время о разногласиях и действовать заодно. Хотя бы - если не достанет сил и крепости для защиты себя священным оружием, - то защититься словом. Расскажите о том, что кроется опасность среди черных некросов в каждой епархии, в каждом храме, даже самом маленьком. Предупредите людей, чтобы беда, черный и страшный день, не застали их неподготовленными.
"интересно, Ашкар сразу узнает об этом, или через...например, пару дней"?, - думал "Без", пока слова изливались из него правильным, грамотным потоком, пока складывались, почти уж без контроля с его стороны, в обтекаемые формулировки, из которых каждый понимал в меру своей разнузданности, и только те, кто имел власть, могли прямо прочесть посыл: "присоединяйтесь ко мне в походе. Защитим тело, иными словами, отберем материальное. И поделим".
Несомненно, величество сел на любимого конька, и мог выступать здесь часами, умело лавируя разговором, удерживая свою линию, а иногда и откровенно прибегая к методам риторики черной. Коюю очень любил и частенько перечитывал на ночь, медленно листая произведение шутника и ядовитого змея профессора Боле Финна.

Правое крыло орды. Болота

Кохи-нойон довольно прицокивал языком, слушая шаманку Аядун.
Хороший сегодня день. Одни добрые вести. Подошёл ещё один тумен, направленный сюда Сача-бэки и , неожиданно быстро, вернулись шаманы, принеся славные известия.
- Ты великая шаманка, Аядун - сказал он наконец - О том, что ты сотворила сегодня ночью будут века рассказывать в степи. Ни один шаман Маркханских степей не годится тебе, всемогущая, даже в помощники.
Он протянул шаманке тяжёлый мешочек с золотыми таньга
- Вот. Прими от меня недостойного эту награду и не разгневайся, что она столь мала.
Шаманка блеснула глазами из за частокола косиц, падающих на лицо
- Купить пытаешься меня, нойон ? Смотри, не было бы худа.
Но мешочек с таньга взяла, спрятала в пояс и, не поклонившись, повернулась спиной (тоже дерзость) и вышла из юрты.
С этого момента работы по прокладке гатей ускорились. Кохи-нойон загнал работать не только пленных из хашара, но и воинов.
Работали весь день и всю ночь, при свете костров и факелов. К утру гати были готовы.
Как только забрезжила заря, два тумена, осторожно, цепочками, стали переправляться на левый берег Деспар
_______________________________________________________________________________________________________________________________________________

Правое крыло орды. Ставка Сача-бэки у стен Картии. Ночь с 20 на 21 число

Сача- бэки не спит. Один в своей походной юрте он сидит у низенького столика. Пьёт чашку за чашкой хмельную архи, изредка кидает в рот кусочек сушёного хурута. Он мрачен.
Вести с болот, конечно порадовали его. Но после того, как Улугбэк, этот степной барс, разбил врага у Верецийского моста и вырвался на простор, Сача-бэки понял, война выиграна. Даже если Кохи-нойон не сможет переправится- всё равно это ничего не изменит. Мечом или голодом, а больше всего страхом, оседлые будут покорены.
Кохи-нойон доносит, что духи потребовали жизнь и кровь каких то важных оседлых шаманов, что живут в ихнем святом городе.
Духи... Он, Сача-бэки давно не верит ни в богов ни в духов. Его не проведёшь. Этому хитрецу Кохи-нойону захотелось разграбить богатый город, вот и приплёл духов.
Ладно. Пусть грабит. На то и война. И шаманов тамошних пусть приносит в жертву кому хочет. Меньше дармоедов будет. Он бы ещё наших чуток прихватил, вот бы хорошо было.
Сача-бэки был сегодня зол на шаманов. Очень зол.  Гонец от Кугульбэка принёс его слова о том, что Амурат-хан неожиданно протрезвел и отправил нукеров за своей сестрой. Он, видите ли, желает выдать её за Баядер-хана. А? Каково ? Хорошая весть?
Сача-бэки опрокидывает в рот ещё чашку архи, морщится и грызёт хурут.
Хан сам додумался? Куда ему. Это шаманы. Они чего то мутят. Они почему то хотят, чтоб Баядер обрёл влияние в наших кочевьях. Своих ему мало, а?
А Кугульбэк молодец, что послал известие не с соколом, а с гонцом. Сокола без шаманов не поймёшь, а гонца можно и с глазу на глаз выслушать.
Молодец. Хоть и сплоховал в том, что не углядел за ханом, но тут догадался. Однако, что же делать теперь? Брак этот, пожалуй, уже не расстроишь. Опасно, очень опасно становиться на пути у шаманов. Всякие неприятности происходят с теми, кто пробует это сделать.
Лучше так. Женить Амурат-хана. Да. У Сача-бэки есть две дочери. Пусть хан берёт обеих. Тогда наследник будет родственником не Баядер-хану, а ему- Сача-бэки.
Но для этого надо ехать туда. В ставку Амурат-хана. Повод нужен, только, чтоб шаманы ничего не заподозрили.
И повод есть, ведь со дня на день туда подойдёт сам Баядер со своими силами. Джихангир! Как не встретить?
Да. Так и надо сделать. Женить сукина сына!!! Сача-бэки хлопнул кулаком по столу, так, что чашки подпрыгнули.
Наутро, собрав всех бэков у себя в юрте, Сача-бэки объявил, что отъезжает ненадолго в ставку светлого Амурат-хана, чтобы приветствовать там повелителя мира, джихангира Баядер-хана.
За себя Сача-бэки оставил сына- Таймур-бэка. Пусть привыкает командовать.
Не медля, ни часа он, в сопровождении тысячи нукеров отбыл на юг.
________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Левое крыло орды. Ночь с 20 на 21 число.

Юрты Улугбэк ставить запретил. Разрешил всем только краткую передышку для еды и сна. Нужно было торопиться, чтобы перерезать все дороги между городами оседлых. И завтра к вечеру они должны выйти на границы Криптхольма.
Он пригласил к своему костру, на плов Джамух-хана и Борти-нойона.
Сам ел мало. Молча ожидал, когда насытятся высокие гости. Думал, глядя на костёр.
Наконец Джамух и Борти оторвались от котла с пловом. Сытно рыгнули, в знак благодарности хозяину, утёрли руки о дорогие одежды и приняли от слуг чаши с кумысом.
Настало время говорить.
- Мы идём в Криптхольм - начал Улугбэк - Идём выполнить волю джихангира и возвеличить тамошнего Хейта-короля.
- А он, тем временем, собирает рать под стенами города - засмеялся Борти
Улугбэк кивнул. Он знал о силах, что стягиваются к Криптхольму. Знал и о том, что там собираются природные воины, не чета тем, что бились с ними у Верецийского моста. Но он верил Тэб-денри. Не будет битвы. Поэтому ответил Борти-нойону так:
- Правильно делает, что собирает. Он, тем самым, показывает свою преданность Баядер-хану, собирая своих багатуров нам в помощь.
Краем глаза заметил как Джамух-хан недоверчиво покачал головой. Это рассердило Улугбэка.
- Да, нам в помощь- твёрдо повторил он - А мы медлим. Плетёмся как стадо шелудивых верблюдов. Так нельзя.
- Мудрые машины сабрельцев не могут двигаться так же быстро как мы- пожал плечами Джамух - А мы не можем оставить их и умчаться. Они много раз ещё пригодятся нам.
- Вот пусть и пригождаются - ответил Улугбэк - Светлый Джамух-хан пусть тумен твоего неукротимого в битве Тиле-буги, что одержал недавно славную победу у реки, повернёт назад и направится к городу Вереция. С собой пусть прихватит машины мастера Бернса. Тут недалеко и они скоро встанут под городом. А мы сможем продвигаться быстрее. Пусть выступают немедля. А мы ещё отдохнём и тронемся в путь, как только начнут меркнуть звёзды.

Отредактировано мармадон (31.08.2012 12:17:13)

Во время заседания Брент откровенно скучал, едва сдерживая зевоту. Чтобы не заснуть он рассматривал стены, покрытые тяжелыми панелями красного дерева с тонкой, кружевной резьбой, изображавшей деяния святых. Уникальная работа давно уже почившего мастерового, наследие от тех времен, когда Церковь была великой, грубо контрастировала с вульгарными золочеными факелами и примитивно открыточной росписью потолка.   
Ход полемики был известен заранее, у каждого из выступавших была своя роль и отступать от нее не то что не полагалось, просто не приходило никому в голову.  И центристы, и консерваторы, и даже радикалы — все они настолько закостенели в своей полуборьбе, пропитанной бесконечными парализующими компромиссами, что уже не столько боролись друг с другом, сколько имитировали это действо. Ну и получали в награду должности и имитацию влияния. 
Нужен  был кто-то со стороны, чтобы столкнуть лавину и дать, наконец, ход переменам. Сейчас Брент видел это куда отчетливей, чем в те годы, пока он сам был частью этого необъятного механизма. Видел, и готов был с благословения Его Величества Хэйта сыграть эту роль. 
Собственно,  все необходимое уже было сделано заранее. Теперь Бренту оставалось только удостовериться, что все прошло, как запланировано.  В перерыве Брент вышел из залы, обвел глазами, стоящих, каждый в своем кругу  Понтификов.  Понтифик Алдо что-то сухо втолковывал одному из своих помощников. Естественно, чтобы переговорить, служители церкви выходили на воздух. В помещении, за тяжелыми портьерами скрывалось слишком много желающих негласно приобщиться к разговору. 
Почтовый голубь с привязанной к ноге корреспонденцией, описав низкий полукруг, сел точно на плечо Алдо.  И нахохлившись, замер.

Вартиано, вечер 19 числа
Хэйт поджал губы и даже для себя неожиданно выдал риторический вопрос.
- Ох уж мне эти разные методы. Почему нельзя решить все как в былые времена, руководствуясь честью, пониманием о добре и зле, как рыцари из цикла о короле Галахаде? Скажите, Матео, что ему нужно - Алдо? Ему важно понимать, что в намерениях я чист, или интерес... несколько другой? Какой он? Какие те, кто могут пойти за ним? В чем он подозревает меня, если не в честности намерений, где видит мою якобы выгоду?
Без не был уверен, что Матео знает ответы на вопросы, как и не был уверен в том, что сам понтифик в действительности помогает ему... из соображений простой человеческой выгоды.
Он встал, прошелся к узкому окну, словно бойнице, прикрытому деревянным ставнем. Сквозь щель на улицу была видна дорога, где городскую, перемешанную ногами и копытами грязь, уже прикрыл первый тонкий ковер снега.
- Я хотел бы уже перейти к вечерней прогулке...возможно, мне будет проще убеждать там, где можно просто поговорить один на один.