Теб-денри с радостью выслушал гонца, что явился звать его к королю. Внешне ничем себя не выдал. Сунул гонцу золотой солид и велел слугам седлать ему коня.
Хоть и подмывало его скакать во дворец галопом, ехал медленно. Шагом. Не к лицу посланцу джихангира, тумены которого уже разбили оседлых у верецийского моста и сейчас движутся сюда, торопиться.
Во дворец пропустили его не задержав и на миг.
Слуги, провожающие шамана по дворцовым коридорам, явно торопились и иногда с досадой поглядывали на степняка, что шествовал не спеша, спрятав скрещённые на животе руки в рукавах подбитой горностаем шубы.
Когда предстал он наконец перед королём, то, прижав обе руки к сердцу, поклонился и заговорил:
- Сколь радостно видеть мне тебя, о славный владыка, равного которому не было в этих землях, целым и невредимым.
Поклон Нару:
- И как счастлив я лицезреть вновь мудрых вельмож твоих, что окружают тебя, как яркие звёзды окружают ослепительное Солнце.
Шаман вновь обратился к Хейту:
- И ещё одна радость для нас для всех. Посланцы Баядер-хана, светлый Джамух-хан, побратим джихангира и родной брат Баядер-хана, Борти-нойон спешат сюда, чтоб закрепить твою и только твою власть над этими землями. Враги твои, нечестивцы и сброд пытались им помешать, но были поражены ими. Теперь у тебя меньше врагов, о король.
Лицо шамана отразило восторг и радость. Потом он спросил:
- Рад ли ты, о лучший из королей? Готов ли ты принять тех, кого от своего сердца оторвал Баядер-хан, чтоб доставить тебе удовольствие и честь? И получил ли ты от меня, недостойного, письмо с некоторыми мыслями, касающимися некоторых слуг Баядер-хана ? Про почтенного и усердного купца Джованио, в том числе. Он нужен и мне и тебе тоже, король.

- Ты увидишь хана, о великолепнейший - сказал Теб-денри - Непременно увидишь. Но для этого мы с тобой отправимся к нему. А пока прими Джамух-хана и Борти-нойона. Прими как самых дорогих гостей в своей жизни. И пусть будет пир. И пусть весь город пирует и веселится в честь твоих гостей, король. Ибо эти гости везут тебе то, что дороже всего сердцу природного владыки.
Шаман посмотрел в глаза Хейта:
- Они везут тебе абсолютную власть. Какой не было даже у предков твоих. Поэтому прими их так, как никого никогда не принимали в этом дворце. И пусть их войско тоже хорошенько потешит животы.
И тихо, но уже чуть другим тоном добавил:
- А Джованио, верни. Потому, что пайзца у него. Вот такая
В руке шамана блеснула золотом пластинка с отчеканенным соколом
- Такие хан даёт своим слугам из рук в руки. Не гоже сыну рушить то, что делает отец. А Джованио должен будет подготовить торжественную встречу от купцов славного Криптхольма.
Шаман чуть улыбнулся:
- Посланники Баядер-хана в двух переходах отсюда. Не думаю, чтоб у тебя было время медлить, о светлый король. Готовь пир. А навстречу гостям пошли послов. Когда всё будет устроено мы не спеша и рассудительно побеседуем с тобой о силах Зла и о борьбе с ними.

- Тебе меня знать необязательно, а родина не забудет твой подвиг. - только сказала она и была такова: неумолимо шла по коридорам огромного дома. Она будет искать его наверху, в его кабинете - верно, так для начала. Разве мог остановить эту силу дворецкий? Никто не мог.
Она шла и думала за герцога, ощущала себя им и думала - что он чувствует и что он делает: он, конечно, спокоен, нетороплив и правилен - ведь он знает, что впереди у него вся жизнь, и он не спешит, желая унести с собой самый возможно большой куш казны - тех самых, подаваемых им же самому себе пожертвований, у него сыщется двадцать минут для нее, сыщется после волшебного вчера, доставшегося Уильяму, сыщется, ведь он уверен, что впереди у него вся жизнь...
- Я - Сара! Вы ведь помните меня, Бертрандо?! Вы ведь помните!? Простите, умоляю вас, простить мне мою наглость и дерзость, но я не могла поступить иначе...
Регина увидела его там, где ожидала: развалившись в кресте он преспокойно попивал ром, явно наслаждаясь вкусом напитка - достойно человека, у которого впереди вся жизнь.
Она больше ничего поначалу не сказала, она упала на колени и разразилась слезами. Плачущая красивая интересная женщина! Покажите мне хоть одного мужчину, способного выгнать ее, способного пройти мимо!
- Простите, прошу вас... Я принесла деньги, это пожертвования - это все мои сбережения...
"Пожертвование" было весомым, оно было огромно - оно, верно, понравилось бы тому, у которого впереди вся жизнь. А Регине? У Регины была большая игра, а в больших играх - большие ставки, да и ей никогда не приходилось переживать о том, как вкусно поесть или спать в тепле - это в ее жизни было всегда неумолимо рядом, она была создана для того, чтобы получать
удобства, она была изласкана и излелеена отцом до приторности. Саре же уже точно были не нужны деньги.
- Они захватят город и убьют меня! Боже, что мне делать... Это так больно и страшно, я не в силах даже представить, что сделают со мной эти изверги! ... Я мечтала сыграть с вами в баккару!...
Регина будто случайно выронила принесенную книгу: "Баккара: от раздачи до выигрыша. Пособие для новичков"
- Они убьют меня, истерзают и убьют... Простите, что я пришла к вам... Но в этом городе нет никого, кто мог бы защитить меня и моего сына. Да. У меня есть сын, он воспитывается в интернате, он мог бы стать великим офицером, служить на славу Вереции, стать достойным сыном своей земли!
Всхлипывания Регины перешли все пределы возможной остановки, не переходя вместе с тем пределы допустимых его ушкам децибел - Регина плакала красиво и правильно, приятно что ли - пожалеть такое существо - честь для любого мужчины. Регина делала огромные паузы, давая ему возможность услышать и усвоить всю вводимую ею в собственную речь информацию. Информацию, которая позволит ей сейчас выиграть или проиграть...
- О, как я несчастна!...
Герцог в силах спасту Сару и ее сына, вопрос только в том, решится ли он на такой поступок?

Регина, конечно, удивилась и мысленно уколола себя за некоторую невнимательность. Впрочем, знай она о втором раньше, разве бы изменилась ее постановка? И ведь сейчас, она была Сарой. А Саре нечего терять.
Потому Сара лишь плакала, невменяемо, безостоновочно, сидя на коленях на полу, Сара издыхала от безысходности и жалости к себе, Сара была не в силах отвечать, да и довольно сомнительной казалась возможность соображать для Сары.
Но не для Регины. Регина думала, как бы исключить влияние а разговор мага и остаться наедине с герцогом. И немного - каков маг и с чем его съесть, мало было случайных встреч в ее жизни - все она ранее использовала.

Всхлипывать Сера не перестала, но вытащила из муфточки носовой платок - плача и утирая собственные слезы она то ли продолжила, то ли повторила, крепко держась за его руки в каком-то просящем жесте молящей позы:
- Конечно, вы не помните меня. Конечно, кто я для вас?: продажная девка - пусть и высокооплачиваемая, но все-таки... И все же меня зовут Сара... Я лишь пришла передать вам деньги для города - вы, верно сможете их спрятать, или, возможно, вас защитит армия... Меня некому защитить - город осажден, а я обречена, как тысячи женщин здесь, но и больше - ведь я привлекательна - они будут насиловать меня: непрестанно и грубо, а потом убьют..., - слезы будто усилились, но вновь затихли, - А более всего мне больно оттого, что я не могу спасти сына... Я не в силах представить, что сделают эти изверги с детьми... А ведь... Я всего лишь желала, чтобы он рос в том городе, в котором родился, чтобы он стал достойным сыном своей родной земли... Простите, я всего лишь принесла деньги...
Регина наконец отпустила крепко стискиваемые пальцами ассигнации, отпустила, всовывая в его ладони, за которые держалась:
- Вы ведь сохраните их? Как бы я желала спастись сама и спасти сына - но как это может быть возможно теперь?...
Сара выпустила его ладони и, уткнувшись в них лицом, разразиась новой партией слез - тихих и обреченных.

Ставка Баядер-хана под Верецией

Узкая багровая полоса рассвета отрезала низкое тёмное небо от такой же тёмной земли. Тонкие копья нукеров, охраняющих покой своего повелителя, отчётливо выделялись на предрассветной заре. Казалось копьями своими они поддерживают тяжёлые зимние тучи, помогая солнцу подняться.
Хан, стоя у входа в юрту, внимательно смотрел на восход. Как будто собирался увидеть там, что-то важное для себя.
Он сам до конца не знал, зачем задержался у Вереции, отправив свои три тумена на север, к Ротелу на помощь Амурат-хану. Держало его, что то здесь.
Хан посмотрел из под пушистого лисьего треуха на противоположный берег.  Вереция ещё скрывалась от его взора в темноте, но шпили её башен и высокие крыши дворцов уже виднелись, освещённые зарёй.
Города. Хан не любил их и не понимал, зачем люди сами, добровольно запирают себя в эти душные, вонючие и тесные каменные стойбища. Он жил в городах, когда при отце, в качестве простого погонщика верблюдов, ходил с караванами в эти земли. ОТец посылал их с Борти-нойоном, чтобы они своими глазами увидели все укрепления оседлых, своими ногами прошли все здешние дороги. Так же ходили, под видом караванщиков все сотники, тысячники, темники их племени каратаев.
Баядер побывал во всех городах, как и велел отец. Но так и не понял их. Он не смог бы там жить. Задыхался в каменных стенах.
А вот Теб-денри может. Теб-денри знает и понимает города.
Вечером прилетел сокол от него. С посланием Баядеру. Хану перевели послание с птичьего на человечий. Теб-денри рассказывал хану, зачем на самом деле началась эта война. Просил покорять осёдлых, но не скупиться на милость. Говорил, что Даритай-отчигин знал про это.
Даритай знал, стало быть? А знал ли отец, готовя этот поход? Или им тоже играли шаманы вслепую? Почему сразу ему, Баядеру не сказали открыто? Почему Даритай молчал?
Хан запахнул полы простого овечьего тулупа и пошёл в юрту.
Милость проявлять? Ну, что же, он постарается. Нукеру, стовяшему у входа в юрту бросил:
- Позови писца
В юрте, не снимая тулупа, устроился на стопке мягких кошм. Задумался.
Писец появился быстро. От самого входа бухнулся на колени и подполз к хану.
- Пиши- сказал хан - Тем багатурам, что в Крепости Ветров пиши. Только им, а не их беззаконным начальникам. Напиши так...
Он задумался. Потом увидел, что писец, разложив лист бумаги, что-то пишет уже.
- Я ещё не сказал ничего, а ты уже пишешь- удивился Баядер
- О, великий - ответил писец - Я пишу обычное начало для твоих повелений.
- Что написал?
Писец прочёл:
- Волею Вечного синего неба, я, хан Баядер, повелеваю вам..
- Стой- недовольно оборвал писца Баядер - Повелевает он. Тебе бы ханом быть, а не писцом. А у них свои начальники есть. Тогда как? Я повелеваю, начальники повелевают. Кого багатурам слушать? А нам надо, чтоб нас слушали. Убери это всё. Вырви.
Писец оторвал и выбросил в очаг начало послание.
- Так напиши- продолжил хан - Храбрые багатуры. Зачем заперлись от меня? Что за глупость вы натворили ? Ваши начальники, злым духом обуреваемы, совершили преступление. И вечное синее небо покарает их. А вы невиновны.
Хан поёрзал на кошмах:
- Напиши про сабрельцев. Что им ничего от меня плохого не было. А только хорошее. И про Криптхольм напиши. Мол тоже с нами не воюет, поэтому не сидит в осаде и не голодает. Напиши, чтобы хватали своих начальников и шли ко мне. Пусть не боятся. Им от меня будет одно слова, а начальникам их,другое. А если не могут захватить начальников, пусть просто к нам идут. Сами. Напиши, что примем всех с честью. Пожалуем их и хорошо наградим. Вот так и напиши. Простым словами, без кудрей. Потому, что простым людям пишешь.
______________________________________________________________________________________________________________________________________________

Гонец

Десятнику Боорчу выпала новая служба. Почётная. Ещё не рассвело, а его позвали. Да не куда ни будь, а к ханской юрте. Правда самого хана Боорчу не увидел, но всё равно-честь немалая.
Там ему вручили свиток с ханским посланием. Велели немедленно со своим десятком скакать к Крепости Ветров и вручить это послание темнику Тиле-буги, что осаждал крепость. Нацепили на шлем Боорчу красный беличий хвост-знак ханского гонца.
И вот Боорчу с десятком нукеров, взяв по паре коней, бешеным галопом несутся назад по дороге, которой пришли сюда, к Вереции. Первыми пришли, чем Боорчу гордится.
Теперь ехать легко. Дорога утоптана десятками тысяч копыт. Как скатерть, такая дорога гладкая.
А тогда когда сюда шли передовыми, в некоторых местах коням по брюхо снега было. Да ещё и стрелы постоянно, вражей ждали. А сейчас легко. Не может теперь тут врага быть. Не откуда тут ему взяться коли целых пять туменов по этим местам прошло. Никто не уцелел, даже если и был.
Не останавливались ни на минуту. Перепрыгивали с коня на конь на ходу. На ходу же жевали мясо, выпаренное под сёдлами в тепле и конском поте.
Зимой быстро темнеет. Смеркаться начало, когда десяток Боорчу вылетел к караулам осадного тумена. Гонцов ханских проводили к темнику немедленно.
Боорчу слез с коня, замёрзшими руками достал из под тулупа сумку с посланием хана и протянул Тиле-буги.
Тот, встав на одно колено, с почтением принял грамоту в обе руки. Приложил её ко лбу и к сердцу. Поднялся. Сказал, указав своим нукерам на гонцов:
- Накормить и наградить.
И ушёл в юрту, тут же забыв о них. Вскоре в юрту к темнику был вызван шаман. Чтобы послание прочёл темнику, сам Тиле-буги грамоты не знал.
Было два письма от хана. Одно обращение к воинам крепости. Второе к самому Тиле-буги. Повелевал хан размножить обращение к воинам и стрелами закинуть за стены.
Повеление хана было выполнено. Письмо размножено в двух сотнях штук. И как рассвело, две сотни нукеров, прикрепив свёртки бумаги к стрелам со свистульками залпом метнули их за стены. На всю длину крепости, чтоб как можно в больше мест прилетело милостивое слово Баядер-хана.

_______________________________________________________________________________________________________________________________________________

Криптхольм

-Пусть будет так как ты хочешь, король - поклонился Теб-денри - Могучий Джамух-хан и светлый Борти-нойон уже в одном переходе от стен города. Лучше будет если ты направишь им высокое посольство для встречи. А то под стенами города скопились твои отважные воины из разных мест. Не было бы случайного боя. Не пролилась бы кровь нечаянно. Ведь сломанная кость долго срастается и часто болит.
С этими словами он, склонившись, вышел спиной вперёд из покоев Хейта.

Левое крыло орды. Криптхольм

Впереди ехала тысяча отборных нукеров из семей знатных бэков. Половина на белых, половина на чёрных конях, покрытых синими шёлковыми попонами, в сёдлах красной кожи. Сверкали огнём начищенные кольчуги. Колыхались конские хвосты, подвешенные под остриями тонких копий. Круглые, узкоглазые лица под плоскими шлемами были величественны и бесстрастны.
Следом, разбившись на сотни следовал ещё тумен нукеров. Среди них, в окружении темников, тысячников и знатных бэков ехали Джамух-хан и Борти-нойон.
Улугбэк держался по правую руку от Борти, чуть приотстав. Сейчас глаза его внимательно обегали вырастающие перед степняками могучие стены Криптхольма.
Борти поцокал языком, увидев их и обернулся к Улугбэку:
- А, Улугбэк- показал плетью с изумрудами и лалами на стены - Высокие.
Тот кивнул в ответ нойону. Да, стены высокие. Дорого стало бы их штурмовать.
Взгляд старого воина пробегал по рыцарям Криптхольма, встречающим у ворот города степняков. В тяжёлых доспехах, на рослых, массивных конях они на две головы были выше любого из степняков.  Длинные мечи на поясе у рыцарей, тяжёлые шипастые булавы, секиры с широкими лезвиями обещали быть страшным оружием в рукопашном бою. Улугбэк отметил, что разведка не обманула. Здесь явно собрался не тот сброд, что он разбил недавно у реки. Нет, здесь были настоящие воины, большие багатуры.
Нет, они не страшны сейчас старому степному барсу Улугбэку. В поле он берётся разбить их. Они не умеют драться со степной конницей. Слишком тяжелы и неповоротливы для этого. Но это пока не умеют. А, что будет как научаться?
-Сильны- вывел его из раздумий голос Борти.
Это он тоже осматривал рыцарей и делился впечатлением с Джамух-ханом
- Вот и я про тоже - согласился Джамух - Зачем этот король собрал их сюда?
- Он собрал их, чтоб встать под бунчук нашего джихангира- недовольно пояснил Улугбэк
Борти засмеялся-
- Джамух, Улугбэк уже говорил про это. Сейчас ещё раз повторяет. А ты всё не поймёшь. Тебе сколько надо говорить,а? Тебе тысячу раз надо говорить?
Передовая тысяча втянулась в широкий зёв главных городских ворот.
За ней-остальные.
Проезжая под гулкими воротными сводами Улугбэк оценил и толщину стен. Нет, дорого бы стало их взять. Молодец шаман Тэб-денри. Всё же, молодец.
А это, что?
Передовая тысяча месит копытами не снег, а какой то покров разноцветный. Ковёр, что ли?
Улугбэк кивнул своему нукеру. Тот спрыгнул с седла, загрёб в руку снежную жижу перемешанную с цветочными лепестками и протянул Улугбэку.
Тот тщательно обнюхал это, не обращая внимание на удивлённые взгляды встречающей толпы. Хм,похоже цветы. Наверно так величают оседлые почётных гостей.
Он кинул обратно на землю этот комок и тщательно вытер руку о штаны. Оглянулся, чтоб посмотреть как остальной тумен втягивается в город.
Улугбэк всё продумал. Ещё один тумен идёт следом. Он разобьёт свои юрты под стенами города. Ещё тумен ушел на север, резать сообщения между городами и тумен , вместе с сабрельскими машинами, на юг, к Вереции.
Кавалькада вышла к Дворцовой площади.
Нукеры передовой тысячи, молча, но как по команде, разъехались и встали рядами, образуя путь для начальников. По мере того, как Борти и Джамух, следуя между рядами нукеров, приближались к Хейту, от них отставали сначала тысячники, потом темники, потом знать. К королю подъехали только Джамух-хан, Борти-нойон и Улугбэк. С ними также был Тамилл и другие члены посольства Хэйта и другие.
Наступило секундное молчание.
Потом выступил вперёд Тэб-денри и сказал:
- О,король, позволь представить тебе твоих гостей. Вот светлый Джамух-хан, повелитель храбрых айрутов, анда джихангира Баядер-хана. А это неукротимый Борти-нойон, брат Баядер-хана. А вот неудержимый в битве, степной барс Улугбэк.
Названные даже не шевельнулись в сёдлах, сохраняя каменное выражение лиц. Только не Борти.
Он широко улыбнулся к Хэйту, приложил руку, унизанную дорогими перстнями и тяжёлым золотым браслетом, к сердцу:
- Прости нам задержку, Хэйт-король. По пути встретились твои враги. Харачу, чёрный люд. Хотели помешать нашей встречи. Мы их побили. Теперь у тебя меньше врагов.
Его глаза так сузились от улыбки, что исчезли вовсе. И хорошо, иначе по глазам можно было бы прочесть то, что на самом деле Борти говорил Хэйту: " Теперь у тебя меньше войск, король"
- Мы привезли послание от джихангира Баядер-хана- провозгласил Джамух-хан.
Он протянул руку и тот час же ему вложили в неё большой свиток белого шёлка .
- Зачти это громогласно, мудрый Тэб-денри - протянул он свиток шаману.
Тот соскочил с коня, принял свиток обоими руками, приложил его к губам, голове и сердцу. Развернул.
Тут же грянули тысячами голосов степняки:
-Внимание и повиновение!
Джамух, Борти и Улугбэк слезли с коней и склонили головы. Слушать повеление джихангира надлежало стоя.
Шаман громко прочёл то, что было вышито на шёлке золотыми нитями.:
" Я, Баядер-хан, волею вечного синего неба дарую власть над( далее следовал подробный перечень всей территории вольных городов) своему любимому сыну Королю Хэйту.
Все люди, живущие в домах ,пусть подчиняются ему.
Кого он хочет возвеличить-пусть будет возвеличен.
Кого он захочет казнить-пусть будет казнён.
Кого он захочет помиловать-пусть будет помилован.
Если кто не захочет подчиниться моему любимому сыну, Королю всех людей, живущих в домах , Хэйту то, на того обрушится вся ярость моего гнева.
Боги на небе-Хан на земле"
Шаман медленно и торжественно повернулся в другую сторону и прочёл это ещё раз. Потом ещё и ещё. Прочтя ханскую тамгу на все четыре стороны, он свернул её и на вытянутых руках поднёс Хэйту.

Пировали.
Кочевники даже за столом не снимают шапок. Так и сидела их знать за столами в мохнатых собольих да лисьих, отделанных ярким шёлком, треухах с драгоценными камнями в налобии.
Ели жадно, отказавшись от столовых приборов ибо впервые такие видели, но ловко орудуя маленькими ножиками. Суп хлебали через край чаш, крупные куски мяса рвали руками, обтирая жирные пальцы о дорогую одежду.Охотно пили вино.
По сигналу Борти-нойоно, нукеры принесли мех с кумысом, разлили по чашам.
- Пей, король - с улыбкой обратился Борти к Хэйту - Это вкусно.
Он  захмелел и пришёл в обычное для себя беззаботное настроение. Много смеялся. Говорил с королём:
- У тебя жена есть, а Хэйт-король ? Нету ? А почему? У меня пять жён. А у моего брата Баядера, только одна. Я ему всегда говорю-одной жены мало. А у тебя вовсе нет. Э, нехорошо - весело щурил Борти глаза - Бери мою дочь. Тогда совсем нашим станешь, король.
Улугбэк ел мало. Но попробовал каждое блюдо, чтоб не нанести обиду хозяевам. Время от времени , приложив руку к сердцу, с поклоном заходили в шатёр нукеры Улугбэка и шептали, что то ему на ухо.
Он выслушивал. Иногда молча кивал головой. Иногда, что то тихо пояснял нукеру. И те исчезали, так же в поклоне, не оборачиваясь к пирующим спиной.
Даже здесь, за пиршественным столом Улугбэк продолжал руководить войском. Он уже знал, что воинам тумена, что раскинул сейчас юрты под стенами Криптхольма доставили богатое угощение. А тот тумен, что вошёл в город, понемногу растекается по улицам и на каждом перекрёстке и на каждой площади уже стоят караулы.
Что ворота переняты целой сотней нукеров, а ещё одна сотня сейчас движется по городским улицам к западным воротам, что ведут по ту сторону гор.
Улугбэк знал также, что вот прям сейчас, один тумен со стенобитными машинами мастера Бернса вышел к стенам Вереции.
По сигналу Джамух-хана в шатёр стали вносить подарки от Баядера Хэйту.
Нукеры затаскивали сундуки набитые дорогими мехами, южным жемчугом.
Вносили тёплые бараньи, крытые парчой и шёлком с узорами из золотых нитей, тулупы, толстые одеяла, громадные по размеру но лёгкие как пушинки.
Сёдла и конскую сбрую с золотыми украшениями и драгоценностями.
На золотом подносе, с поклоном, подали саблю в дорогих ножнах и плеть с резной рукояткой из подземных костей.
Борти посмеивался, прищёлкивал языком:
- Ай, хорошо. Щедр мой брат. Нравится, король?
Тэб-денри, молчавший до сих пор, обратился к Хэйту:
- Светлый король, теперь самое время сообщить о том, что произошло всем городам. Пусть они знают, что теперь должны повиноваться тебе. Покорных ждёт милость. А кто откажется, увидит смерть.
- Да. Это ты говоришь дельно  - подал голос Улугбэк - Ты, король собрал сильное войско. Пора твоим багатурам встать под наши бунчуки и установить твою власть в этих землях.
Тэб-денри дал Улугбэку договорить и продолжил:
- И сам, король, не медли. Баядер-хан ждёт тебя в гости, чтоб побеседовать о делах важных и полезных. Надо отправляться. А для меня будет честью, проводить тебя.
Пир тянулся и тянулся. Темнело.
А этой же ночью два тумена на самом правом крыле орды, под началом Кохи-нойона, переправились через болота и ринулись загонной цепью к городу Вартиано, обрушившись на ничего не подозревающие посёлки северного правобережья Деспар

На этот раз среди собравшихся у Хэйта не было Улугбэка. Он объезжал улицы. Смотрел как расставлены караулы. Принимал некоторых купцов, показывающих ему пайзцу и просящих выделить хоть десяток воинов для охраны их поместий. Некоторым выделял.
А в зале новоиспечённого короля всех оседлых людей из знатных степняков были только Джамух, Борти да Тэб-денри. Речь начал Джамух, как номинально старший из присутствующих ( хан всё таки).
Уставя взгляд куда то в пустоту мимо короля и покручивая в пальцах янтарные чётки он говорил:
- В этом городе уже все знают о великой милости, оказанной тебе Баядер-ханом. Это хорошо. Но в других городах и весях земли, что отошла под твою руку о Великой тамге хана ещё никто не слышал. Это плохо. Пошли гонцов-киличеев с копиями ханской тамги во все города. Пусть узнают и там. Пусть подчинятся воле джихангира. Кто откажется-увидит смерть.
- Не медли Хэйт-король - улыбнулся Борти - Что если наши багатуры уже готовятся идти на приступ какого нибудь города. От него только головёшки останутся. Как будешь править страной где только руины, а? Зачем такая власть?
Тэб-денри кивнул. Потом добавил:
- Баядер-хан ждёт тебя у себя, светлый король. Надо ехать.