Когда "родственнички", а Ирвин стал их называть именно так, стали спускаться, юрист собрал свои бумаги, распрощался с капитаном, договорившись о завтрашнем отплытии. На выходе его подхватил Дойль Браник, взяв под локоток и о чем-то тихо, настырно рассказывая прямо в ухо.
Юрист хмурился в ответ и кривился. Спустились.
Демьян выскользнул из своего укрытия, как вода. Пробрался так, чтобы его не заметили. Не сказать, что услышанное его не восхитило, черт возьми, такой роман, эти деньги, ссыпавшиеся на голову, сумасшедшая в своей весне Греция - все это было даже больше, чем он мог поверить. Но даже такой, как он, имел полное право на головокружительные приключения.
В общем, когда он спустился, обыскивая взглядом идущих, ища Алису, Хоук улыбался - уверенно, рассчитано и красиво.
- Дорогие господа, меня зовут Винсент, я смотритель и управляющий этого дома. - представился встречающий их благообразный мужчина, мягко глянув на Холли Брукс.
Он Холли считал куклой.
- Прошу следовать за мною. Сейчас мы подымимся в старинное поместье, которому уже более трехсот лет. За это время поместье реконструировалось, приводилось в надлежащий вид, и последним его хозяином стал миллионер лорд де Нимм, купивший его за несколько лет до сегодняшнего трагического события.
Винсент поклонился всем спустившимся, развернулся и стал подниматься по лестнице.

... Мрамор, по которому они ступали, казался вековечным, словно бы по нему ходили еще эллины и критяне. Прохлада под деревьями была успокаивающей, то и дело открывались прогулочные площадки и дорожки, ведущие вокруг острова. Несколько раз Винс проходил между ухоженными статуями женщин, мужчин и быков - чисто критская эстетика здесь была смешана с классикой скульптуры.
Когда вышли на самый верх - Ирвин и Браник синхронно стали задыхаться, при чем, Браник дышал совсем хрипло и неприятно, открывшийся перед ними сад был английским до последнего своего кустика, а замок - умопомрачительно старинным. Серым.
Солнце заливало дорожки, покрытые мелким цветным гравием.
- Добро пожаловать, господа! Проходите в гостиную, там для вас уже накрыт торжественный стол.
Кажется, их решили закормить вконец. Или споить - это минимум.
Внутреннее убранство поражало все той же тихой, дорогущей роскошью натуральных материалов и маниакальным уютом, который, кажется, создавался как картина - с той же цепкостью к деталям.

- Три месяца.
Винс сдержанно поклонился, отступив в сторону и делая приглашающий жест к столу. Стали рассаживаться. Юрист, предварительно еще раз пересчитав места, разложил на столе бумаги по количеству приглашенных наследников и двое на краю - это не родственникам, а челяди.
Постучав по хрустальному бокалу вилкой, Ирвин призвал всех к вниманию, прокашлялся, игнорируя злое лицо дворецкого, которого такое обращение с инвентарем привело в полубешенство.
- Прошу внимания господа... Я зачитаю вам завещание... Итак, я, сэр Анно де Нимм настоящим   завещанием  на  случай  моей  смерти  делаю  следующее распоряжение:
В связи с отсутствием прямых наследников по закону, все имущество мое в размере десяти миллионов долларов разделить между моими родственниками и некоторыми другими достойными людьми, а именно:
- Миллион итоговых отчислений, уже за вычетом налогов, получает Барни Гэмбел. Миллион итоговых отчислений, уже за вычетом налогов, получает Алиса Сэйбл, миллион отчислений, уже за вычетом налогов, получает Лоренс Буромский...
Юрист перечислил всех  родственников, потом же дошла очередь и до дворецкого, служанки и самого юриста. Эти получали намного меньше, потому как часть денег уходила на уплату налогов и были во второй очереди наследования.
Между всеми, как оказалось, поровну был разделен дом, чтобы "родственники встречались и дружили, держась одной большой и крепкой семьей", также Ирвин объяснил, что мол им здесь завещали провести ночь, знакомясь с замком и будущим местом отдыха и прочую довольно таки высокопарную чушь про семейство.
Последним пунктом значилось изменение наследования в случае смерти наследника. Согласно воле Нимма, деньги тогда разделялись между остальными поровну.
Устами юриста почивший также вознадеялся, что все они останутся в здравии, дабы нести имя семьи сквозь века.
Наконец, упала тишина и зазвенели часы. Старые, беспокойные.
- Вопросы есть ли у вас, господа? - уточнил юрист, вытирая снова вспотевший лоб платком.

- Да, конечно... Вы все можете подходить, ставить подписи, собственно, для того мы сегодня и собрались. - потер висок Ирвин, протягивая бумаги, а Браник встал, отодвинув стул и шумно высморкался.
- Мне надо позвонить. - сипло обратился он к дворецкому Винсенту, которого Барни Гэмбл упорно путал с юристом. Впрочем, бизнесмен Браник тоже не потрудился запомнить имени дворецкого.
Благообразный Винс уставился на него и потер висок:
- Простите, но связи здесь с внешним миром нет, и сколько я работаю не было. Может быть, ты, Холли?
Впрочем, Холли тоже не могла не знать, что здесь можно было обустроить разве что радио, а так старинная вилла была именно старинной, если сильно поднапрячься, можно было разыскать в подвалах еще катакомбы, где служили рабы.
- Мне нужно позвонить! Связаться с землей! Что за дом такой, вашу мать! - не унимался Браник.
- Возможно, на корабле... Там обязательно должна быть рация.
- На кой мне рация? Акции...как я мог об этом не подумать! Давайте свои бумаги, я подписываю и смотаюсь на Крит, думаю, нынешнему хозяину яхты не откажут в поездке. Так? 
Выхватив у юриста бумагу и поставив закорючку, забрав свою копию, Браник повелительно махнул Винсенту - мол, пошли за мной. Дворецкий обернулся к Холли:
- Передай нашим гостям ключи и помоги пройти в комнаты, если они попросят. Ключи на тумбе у входа.
- Погодите, тут еще приписочка....- пробубнел Ирвин-юрист, переворачивая бумажки. - Точно...поставить пластинку...Пластинка...Пластинка...
Он залез в свои бумаги в кожаном  дипломате, порылся недолго и нашел нужное. Под взглядами "семейства", миновав сигарного андрогинного Энди, выпившего Барни, раздраженного Браника, желчного Лоуренса, напыщенного студента, самодовольного Хоука, импульсивную Алису, тихую прислугу, он наконец добрался до патефона, поставил пластинку и зашипело.
Как на зло за окнами начала портиться погода.
Как это бывает на море - стремительно, темнело быстро и ветер рвал ветви деревьев английского сада.
- ...Десять негритят всю жизнь убивали. - прозвучало из колоколоподобного динамика. Голос шуршал и ломался, был абсолютно безлик. Казалось, таким мог бы говорить труп.
- Десять негритят, видно, меры не знали.
  И что же убийце с ними поделать?
  К утру от десятки останется девять.
  Так же продолжится снова и вновь,
  Пока от десятки останется ноль.
  Кто убивал, удушал, отравлял
  Кто в это время в сторонке стоял
  Кто помогал, и способствовал молча -
  Каждый умрет здесь, на острове Ночи.