Король Анри, был хорошим королём. Некоторые придворные его даже любили и уважали, а некоторые просто крали из казны выдавая взамен потоки грубой лести.
Некоторых таких Анри периодически отправлял на плаху, с конфискацией имущества, так что баланс сохранялся. А сохранить баланс, согласитесь, не просто.
Соседи-короли короля Анри уважали, у Анри была армия, самая настоящая, целых сто гвардейцев и три пушки. У остальных королей было меньше, вот и уважали...
Ещё у короля Анри были скороходы и шуты, один шут точно был, это Анри помнил, повара и лакеи, привратники и нахлебники.
Но главной заботой короля Анри был его сын, принц. И принц уже входил в возраст, когда на первом месте должны быть принцессы или фрейлины. Или камеристки, если уж совсем не повезёт.
Добавим, королева у Анри была очень достойная и культурная женщина. И это не было его заслугой, королев во времена молодости Анри не выбирали.
Король Анри занимался государственными делами, а королева занималась всем остальным.
А через год родился принц, но король Анри вдруг запил горькую, стал задирать соседей и выиграл две или три войны.
Потом успокоился, но было уже поздно, принц вырос и начитался книг и мысли его были заняты всяческой романтической чепухой. А Анри, поглаживая временами выпирающую печень, хотел внуков,
двоих или больше... да хотя бы одного! Чего хотел принц, знал только принц. Иначе сказать - принц сам не знал чего хочет. Но говорил, что ищет идеал. Вот они, издержки женского воспитания.
Анри знал, что идеалы детей, а особенно принцев, не рожают и по этому поводу пил, иногда трезвея на несколько дней. Государственными делами тоже надо изредка заниматься.
И вот! В один из трезвых дней, Анри решил - женю! Устрою бал и созову окрестных королей и королев. И всех принцесс. И пусть балбес выбирает себе идеал, а идеал уж ему мозги вправит.
Ну и не только принцесс решил позвать Анри, но и знатных дам и дочерей их, да и не только знатных, но непременно с дочерьми. Кто его знает, какие нынче идеалы.
Анри потребовал корону, уселся на троне по удобнее и возвестил свою королевскую волю. Ну может быть шепнул на ухо своему первому гофмейстеру - внучка хочу...
И гофмейстер понял ход мысли короля и всё и все закрутились и завертелись, готовясь к балу. Король Анри сидел тихонечко на троне, зачем людям мешать работать и думал, как сказать принцу, что его холостой жизни приходит конец и пора уж самому садиться на трон.
- А вот возьму и уйду в монастырь!
Иногда прорывалось из короля Анри. Хорошо, что все были делом заняты и ни кто не слышал. А то могла бы получиться совсем другая сказка.
Король Анри выбирал слова, нельзя же ранить психику молодого принца. А между тем искали принца, что бы представить пред пока ещё трезвые очи папы-короля...

Отредактировано Бай-ху Тигр (25.11.2011 11:30:36)

А принц тем временем, что бы там не думал о нём его дрожащий папочка, лежал в чьей-то спальне, свисая на половину с кровати. В сущности проснулся он от того, что половина, что была не на ложе, все-таки перевесила. А кровать была высокая, и пол, несмотря на шкуру, твёрд... Недовольно и сонно приподнявшись, он попытался оглядеться. Впрочем, с положения сидя он мог разве что заметить чьи-то волосы на кровати, ну и свою одежду что лежала на полу перед ним. Проведя рукой по лицу (как будто бы это могло помочь), принц постарался встать, ухватившись за ложе. Получилось с трудом. Ещё труднее было хоть как-то одеться. Голова хоть и не болела, но вот желудок видимо обрёл разум и по ощущениям, наверное, думал, что тело сейчас где-то на корабле в море. В бурном море. Кое-как добредя до двери, принц бросил взгляд назад. Да, на кровати лежал ещё один человек. Женского пола. Как и на полу. Там также под чем-то, что должно было быть одеялом, лежали две дамы. Впрочем, на данный момент принца это не волновало. Его мозг пока ещё не начал делать выводы. Пока он только делал заметки.
Открыв дверь, он вошёл в другую комнату. Большую. Этакий зал, где давали пиры. Только раза в три меньше. Но глядя на количество пьяных тел в этом можно было усомниться. Только сейчас Принц стал вспоминать, что вчера было. Да, знатная тогда была пьянка. Вроде бы по тому поводу что они наконец победили Эрцгерцога Эйзенштенберга. Бедный Король Анри все ещё думал, что делами в государстве заправляет он. А в реальности вместо этого пьянчуги давно правил Триумвират Принца, Кардинала и Канцлера. Канцлер создавал видимость, что в Королевстве всё хорошо, Кардинал же убеждал, что всё именно так и есть, а Принц занимался реальностью. Которая, увы, не горела желанием быть именно такой, какой её преподносили Королю. Давно уже их земли разрослись во все стороны, не говоря уже об армии которой командовал Принц и проблемах которые были вызваны размерами государства, с которыми последнему приходилось разбираться. Вообще давно надо было бы упечь дорого папулю с мамулей в золотую клетку, как советовал Канцлер. Но у Принца на этот счёт было своё мнение.
Пробираясь через спящие тела, Принцу вдруг жутко захотелось снести кому-то голову. Взять старый добрый меч, из старых добрых

Отредактировано Ашкар (25.11.2011 14:09:46)

На долю мадам Шарлотты выпало немало испытаний.  Детство в нищете, подтирание соплей за выводком младших братьей в сестер, деревянные игрушки, скользкий подоконник и табуретки, привинченные к полу.  Что уж удивляться тому, что когда появилась возможность выйти замуж за проезжего лавочника, она не раздумывала не секунды. Наоборот, счастлива была до умопомрачения, что такой завидный жених достался именно ей. 
Однако счастье длилось недолго.  Довольно быстро она усвоила, что муж живет совсем не на доходы от своей лавки. Он уходил под вечер и мог вернуться и через несколько часов, и через несколько дней.  Порой он приходил избитый, а порой Шарлотта отстирывала его одежду от чужой крови. Вопросов ей задавать было нельзя. Каждый раз она с замиранием сердца ждала возвращения мужа, надеясь, что тот будет в хорошем настроении. Тогда он шутил, дарил ей подарки и называл своей любимой женушкой. Но вот когда он приходил злой и напряженный, тогда ей оставалось только молиться. Порой все обходилось довольно мирно, синяки от побоев она давно уже не считала чем-то серьезным. Но иногда он бывал сам не свой, однажды даже, напившись до чертиков, прижигал ее соски углем из камина. Потом правда водил к лекарям, платил большие деньги за ее лечение. Но шрамы остались на всю жизнь. 
Шарлотта могла точно назвать день, когда она решила убить мужа. Это решение тлело в ней многие месяцы,  она боялась признаться в этих мыслях даже себе самой.  Но когда лекарь сказал ей, что она вновь беременна, Шарлотта поняла, что ради своих детей она обязана это сделать. Должна. Ради двухлетней дочери, которая по малолетству еще не понимала, в каком аду она живет и ради еще не родившегося, но уже любимого ребенка.
Она спланировала все тщательно, с неожиданным хладнокровием и расчетливостью. Дождалась нужного настроения, выманила на прогулку по уединенным тропкам в лесу неподалеку.  И незаметно подсыпала крысиного яду ему во флягу с сивухой.  Когда после пары долгих глотков тот почувствовал себя плохо, с острым наслаждением наблюдала за его агонией. А затем, помня о том, что, что после некоторых отравлений все же можно выжить, осторожно, уберегая свою одежду от кровавых капель, перерезала ему горло острым кухонным ножом.
Вернувшись, как ни в чем не бывало, Шарлотта продолжила свою прежнюю жизнь. Несколько дней ждала, когда к ней пожалуют королевские стражники, и они действительно пришли — сообщить ей о смерти мужа. Никто не заподозрил Шарлотту, у мужа хватало врагов, а слабая беременная женщина, оставшаяся без кормильца, вызывала лишь жалость.
Несколько лет она жила, наслаждаясь непривычной свободой, переехала в дом поскромнее, а лавку и прежнее жилье сдавала в аренду.
И черт ее дернул влюбиться в этого слизняка — лесничего, который по неведомой причине решил, что она — женщина его мечты.  Он трогательно ухаживал за Шарлоттой, дарил полевые букеты так романтично, что Шарлотте казалось, будто бы она делает одолжение, соглашаясь их принимать.  Он вскружил ей голову. Свадьбу сыграли менее чем через месяц после знакомства.
И лишь много позже Шарлотта поняла, что любовью со стороны лесничего там и не пахло.  Он хотел лишь, чтобы какая-то женщина привела в порядок его дом с грязными замызганными окнами и затянутыми паутиной потолками, чтобы она взяла на себя все заботы по воспитанию его дочери — капризной девчонки, что после смерти матери росла, как сорная трава.  Нет, конечно, он любил свою дочь — любил рассказать ей сказку на ночь, любил по-отечески приобнять и нежно поцеловать в лобик. Но вот готовить ей еду,  стирать одежду и вообще делать хоть что-нибудь, что требовало бы от него усилий, он категорически не желал.  Так что вдова с собственными дочерьми (а где двое, там и трое), да еще и с кое-каким стабильным доходом, показалась ему идеальным вариантом.
Шарлотта не сразу поняла, что именно представляет собой ее муж, однако разобравшись наконец в его душе, осознала, что не чувствует к тому ничего, кроме презрения. И, хоть и выполняла скрепя сердце обязанности жены, жестко следила за тем, чтобы ни один медяк из дохода ее и дочерей не достался слизняку и его пустоголовой смазливенькой дочурке.
В голове у этой девицы были лишь модные платья, да танцы.  Однако, та была настолько чудна, что вечно ходила неумытой с грязными, измазанными золой щеками, и не менее грязном платье. Хотя, казалось бы чего проще — возьми, да постирай.  Тем более, что с домашней работой она управлялась на удивление ловко.
Вот и сейчас, оставив недомытую посуду, Золушка (а как еще ее можно называть?) пустилась в пляс,  так и норовя сбить кастрюли.
— Развлекаемся? — холодно осведомилась Шарлотта у закружившейся в танце Золушки, которая едва не сбила ее с ног.

Жанетта, невысокая и близкая к тому чтобы ее фигура была идеальной с точки зрения геометрии(а шар именно идеальная фигура), виртуозно проскользнула в дверной проем, что с ее габаритами требовало особого мастерства и грации, прижимая к груди три яблока пухлой рукой, а четвертое, самоотверженно грызла в угоду диете. Сидела бедняжка на четырех диетах сразу, так как на одной не наешься, право слово. Среди волшебных черт этой юной дамы было умение внятно говорить с набитым ртом. А как иначе, если он набит был с самого младенчества-то?
-Ну почему баланда?-вступилась за стряпню Золушки девица.-Я хоть и на диете, но отведаю, уж так и быть.
Мать, очевидно после того, что пришлось натерпеться в молодые годы, решила, что дети ее ни в чем себе не откажут. Особенно младшенькая. И так, активно не отказывая себе ни в чем, Жанетта обрела истинную страсть в этой жизни - еду. И только когда визиты к портнихе стали не прихотью, а насущной необходимостью едва ли не еженедельной, мадам Шарлотта применила санкции. Санкции к Жанетте применялись туго, как платье, что еще неделю назад было впору, а уже сейчас не лезет. К тому же, что плохого, если вместо колечка или лент попросить у батюшки на подарок сластей или еще чего вкусненького.
В ход пошло второе яблочко, когда Жанетта увлеченно жестикулируя, в меру возможностей кругленького тела, восторгалась перспективами бала:
-О, бал. Маман, мне нужен будет новый наряд. И надо бы схуднуть немного, а то могут подумать, что мы так хорошо живем, что не нуждаемся в принцах и не в чем себе не отказываем, а я вот отказываю. Вчера отказала себе в восьмой котлетке, а главное первые семь так хорошо пошли...- небольшие глаза Жанетты расширились от страха - сама себя выдала,дуреха!-и она быстро добавила.-А бал это все же хорошо. Там же будут еще и кормить бесплатно. Но Золушке там и правда не место, еды на гостей рассчитано как раз. Боюсь, придется отказать себе в тортике-другом. Но я стойкий человек.
И чтобы показать свою стойкость она даже на мгновение прекратила жевать.

-Жавотта, Жанетта с добрым утром сестрицы.
Порхая по кухне как мотылек, Золушка подхватила одной рукой стопку тарелок со стола, другой поварешку. В миг оказавшись у плиты, зачерпнула варева, и наполнив посуду отнесла к большому обеденному столу, расставив тарелочки, разложив ложечки и салфеточки. Стол был накрыт на четверых, сама Золушка не обедала с ними, она перекусывала тихо в уголке, на кухне за буфетом, ну чтобы лишний раз не раздражать мачеху и сестер.
-Вот и завтрак готов, с пылу, с жару, сейчас и папенька будет...Он как будто нюхом чует, когда стол накрыт.
Улыбнувшись Жанетте, потому как считала её, отчего то, немногим лучше мачехи и Жавотты, подхватила кастрюльку, чтобы побыстрее отчистить.
Дел по дому было много, но так и не выяснив до конца вопрос с БАЛОМ, Золушка крутилась на кухне, пытаясь подгадать момент, чтобы попытаться вновь. И вот они замолчали на какое то время, все разом."Пора!" решила Золушка.
-Маменька, сестрицы, родненькие, но ведь неизвестно как скоро будет другой такой бал, а мне бы одним глазком взглянуть. Матушка я всё всё сделаю, что нужно, помою, постираю, выглажу, подштопаю. Ну хоть на часок.
Сжимая в руках какую то тряпицу, девушка так и застыла, затаив дыхание в ожидании ответа.

Золушка, очумев от счастья, что с ней таки подняли тему бала, совсем пропустила мимо ушей замечание об отце, и расплывшись в улыбке, полная энтузиазма посмотрела на мачеху.
-Дорогая матушка, я бы могла взять любое из платьев Жанетты, то, что уже не в пору, перешить под себя, чтобы выглядеть подобающе на Балу...и танцевать, быть может даже с каким нибудь придворным.
Прижав руки к груди, Золушка зажмурилась от удовольствия думая об этом, но вслух побоялась произнести.."быть может с самим принцем!"
Мечты вновь захватили девушку, и очнулась она, уже когда начала покачиваться в такт, звучащей в голове мелодии.
Пусть медленно, но верно, вся информация достигла мозга, говорили про папеньку.
-Что вы госпожа Шарлотта, папенька и карт то в руках не держал, не то что играть на деньги, он бы не стал меня обманывать. Честно-честно.
Для неё вопрос с папенькой был, как бы, закрыт, а вот вопрос с Балом нет, ну неужели же мачеха и теперь откажет, когда нет уже никаких препятствий.

"Боже, за что мне это наказание!" - Шарлотта лишь титаническим усилием воли не отвесила Золушке оплеуху.
- У тебя что, проблемы со слухом? Какие карты, я сказала "в прятки". В пря-тки, - Шарлотта повторила по складам, надеясь, что до дебильной девочки все-таки дойдет, если говорить медленно и несколько раз, - Естественно, он не умеет играть, если б умел, то не проигрывал бы так, - язвительно добавила она, усаживаясь за стол.
- Отвратительное варево, - поморщилась Шарлотта и, бог свидетель, говорила совершенно искренне. В ту минуту, решительно все казалось ей отвратительным, - А чужие платья трогать не смей. Во-первых, не исключено, что Жанетта когда-нибудь все же похудеет, - "лет через 20, например" - добавила Шарлотта про себя, - а если не похудеет, то ее платья я сдам в магазин ношенной одежды.