Тыкв наблюдал за ними всеми с презрительным молчанием, а уж когда Фей сунул под зад наевшимся галлюциногенов лошадям свой магический посох, то и вовсе выжидающе притих, в предвкушении. Впрочем, тихая его радость от произошедшего была недолгой. Возможно, на Фея тоже действовали распыленные в воздухе остатки диссоциативов, но он вдруг как-то подобрался, достал пакет из кармана (Сказочный здорово подозревал, что это кокс) и начал им потрясывать перед тыквой тыквы с угрозами и совершенно неудобоваримыми требованиями.
"Куда мне в рост? А главное - как?!"
Сказочный еще больше скрутил листочки и совсем подзачах.
"Мать твою, ты почему не выберешь, например, вон ту толстую оранжевую матрону в пяти шагах, а? Она и мясистее, и толще, и глянцевая какая! Нет, принесла Аделаида этого изверга прямо ко мне!"
Наконец, Сказочный перестал запираться, и от его громкой мыслеречи сделалось еще хуже.
- О, великая разница между овощем и человеком! О жестокая природа-мать! - возопил он. - Ты разделила нас глубокой черной пропастью физических возможностей, ты и только ты, природа, дала двуногому паразиту возможность невозбранно издеваться над безмолвным растением, которое даже убежать то не может от его посягательств. Чего тебе надобно, Фейче? Я скромное, больное растение! Меня вчера укусил долгоносик, и сегодня целый день температура, озноб, тыква болит так, что соображать невозможно. Иди, вон над помидорками пошути со своими превращениями. Где это видано - тыкву в карету? Ты недавно грибов не ел?
Говоря это, тыкв попытался обиженно повернуться к Фею задницей, но выходило плохо. Особенно, учитывая, что где у него зад, и сам Сказочный как-то еще не решил.